Превратности судьбы.

В этот по-весеннему тёплый майский день у курсантов четвёртого курса Московского Высшего Общевойскового училища было особенно приподнятое настроение. В последнюю субботу мая училище давало прощальный бал для выпускников. Позади четыре года зубрёжек и муштровок, семестров и сессий; впереди государственные экзамены, золотые погоны и самостоятельная офицерская жизнь, полная романтики и увлекательных приключений.
Алексей Киселёв лениво гонял мух на оконном стекле в ротной спальне и наблюдал с третьего этажа, как его однокашники трепетно ведут под руку от контрольно-пропускного пункта к Дому Офицеров своих жён и подруг. На счастливых лицах можно было прочитать и гордость за свою судьбу, и беспокойство за не совсем ясное будущее. Ведь недалёк тот день, когда никто не будет тебе определять, куда идти, что делать. Бремя ответственности ляжет на молодые офицерские плечи за все принятые решения.
Алексей никого не ждал. Не прошло и месяца от последней “роковой” любви. Волею случая курсант Киселёв был приглашён училищным приятелем на празднование Нового года к его родителям в Подмосковье, где и познакомился с Ларисой Веденеевой. Необычность встречи и знакомства, пары шампанского и мужские инстинкты сыграли злую шутку, в результате которой Алексей и Лариса оказались в постели спустя пару часов после боя курантов. Своей изысканной лаской Лариса довела любовника до такого экстаза, что тот незамедлительно предложил ей руку и сердце.
Наступило утро. Счастливая “невеста” мурлыкала на ухо Алексею о том, как она будет обустраивать быт молодой семьи, а тот мучительно пытался понять, как мог сморозить такую глупость. При встрече с друзьями Лариса торжественно объявила об их решении, и Алексею пришлось подтвердить это сообщение.
Потянулись бесконечно унылые зимние дни встреч и расставаний. Бедный молодой человек не мог найти выхода из замкнутого круга. Ему были ужасно неприятны мещанские поцелуйчики, сюсюканья, общение с её родителями. Давно пришло раскаяние за минутную слабость. Наверное, чувствуя это, Лариса сообщила о своей беременности, что повергло Лёшу в глубочайшее уныние. Но, считая себя порядочным человеком, он свыкся с мыслью о скором браке. Единственное, что он мог себе позволить – это отказаться от интимной близости с Ларисой, мотивируя это весьма “благопристойной” причиной – только после свадьбы.
Но вот прошла зима, в разгаре весна, а у Ларисы ни малейшего намёка на беременность. Девушка с милой стыдливостью признаётся, что ошиблась в предположениях. О, провидение! Можно ли найти более удобный случай, чтобы обвинить Ларису во всех смертных грехах и снять с себя все обязательства. Алексей изобразил смертельное негодование и объявил о разрыве с ней всяких взаимоотношений.
В голове Киселёва снова пронеслись последние месяцы жизни, и дрожь пронизала всё тело. Какое, собственно, представление он имеет о любви? И что это вообще такое – любовь? Лишь оказавшись на краю пропасти, он понял, как легко можно обречь себя на великое несчастье – жить с нелюбимым женщиной, спать с нелюбимой женщиной, иметь детей от нелюбимой женщины. Впрочем, Лёшкина беда и заключалась в том, что он не первый раз делал женщинам предложения о браке. Порою это казалось возвращаемым долгом за ночь любви. Но, слава богу, обстоятельства расстраивали эти планы, и, лишь в истории с Ларисой Алексей принял решение сам.
Окончательно стряхнув мысли о прошлом, курсант повернулся к своей кровати. На спинке стула висела профессионально отутюженная парадная курсантская форма, предназначенная для сегодняшнего вечера. Алексей твёрдо решил не принимать поспешных серьёзных решений и уехать в войска холостяком. Пугала только мысль, что в армейских буднях совершенно не будет времени на личную жизнь. Ведь жизнь офицера – это занятия с солдатами, учения, тревоги, командировки, сборы. Где уж там время на дела сердечные?! Ну, а сегодня, как говаривал известный писатель Куприн, господин обер-офицер Киселёв флиртует со всеми и вся, тем более, что ожидается множество прекрасных дам и замечательная музыка.
Не успел Алексей даже приступить к переодеванию, как его окликнул голос дневального:
- Лёха! К тебе приехали на первое КПП!
- Кто?
- А я по чём знаю?..

….Странно. Родители не могли. С ними уже была договорённость, что они приедут через месяц к выпуску на Красной площади. Лариса? Но вот уже больше месяца, как поставлены все точки над “i”, и, после моря упрёков и даже проклятий, отношения были выяснены бесповоротно. Какая-нибудь другая? О, боже! Но ведь тогда вечер будет испорчен окончательно. Алексей был не настроен сегодня связывать себя вниманием к кому-то конкретно. Наконец, по дороге к КПП было найдено решение, - кто бы это не был, подумал Алёша, - скажу, что стою в наряде и вежливо выпровожу непрошенную гостью.
На внешней площадке перед КПП стоял несмолкаемый гул толпы, преимущественно женского пола. И, словно девизом, красовалась на стене комнаты для посетителей чуть ли не ежедневно стираемая и вновь наносимая надпись: “Умру, но выйду замуж за лейтенанта!”
Киселёв уже несколько минут пытался отыскать в гуще людей знакомое лицо. Отчаявшись, он уже повернулся к дежурному по КПП, чтобы расспросить его, как услышал за спиной:
- Алёша!

Словно электрический ток пробежал по телу. Ещё не увидев лица, Алексей ощутил, насколько знаком, близок и, в то же время, далёк от действительности этот голос. Теперь он не видел толпы, она слилась в серую, мутную, безликую массу, на фоне которой стоял лишь один человек…
- Лена! Ты?!

Алексей не верил своим глазам. Эта встреча не имела никаких прав на реальность, ибо это была встреча с детством, во времена которого не было половинчатых решений, а поступки были категоричными и окончательными. Именно тогда в детстве и было принято решение – никаких встреч, никаких…всё… кончено…
Однако последующие четыре года Алёша терзал себя мыслями, что совершил в своей жизни большую ошибку…


- - - - - - - - - - -

Десятиклассник Лёшка Киселёв обожал школьные праздники. Он вообще любил школу, не тяготился учёбой. Учёба казалась как бы обязательным и неутомительным приложением к особому образу жизни, где все друзья надёжные, все девчонки до безумия привлекательны, а преподаватели доброжелательны… Жизнь такая сродни порханию мотылька. Вдобавок, до чёртиков приятно ощущать себя душой компании, вечным заводилой – капитаном на футбольном поле, лидером в школьной рок-группе, кумиром малолеток. Таким был Лёха Киселёв и ближайшее его окружение. Из таких позднее получаются либо комсомольские вожаки, либо отъявленные хулиганы. А как он любил девчонок! Впрочем, не любил, а влюблялся, именно влюблялся, ибо о больших чувствах понятия не имел, и на которые, естественно, был не способен. Для Алексея, чья жизнь была, как игра, и “любовь” была продолжением игры. Ему были чужды тайные страдания. Школа отличалась свободою нравов, демократичностью учителей, поэтому в чувствах признавались на школьных переменах, а поцелуи за школьным двором расценивались, как невинные детские шалости. Впрочем, дальше поцелуев “школьная любовь” никогда не заходила.
Алексей не мог “любить долго”. Он, как губка за месяц впитывал в себя хрупкий, неглубокий девчоночий мир, и ему становилось неинтересно. Он не мучил себя терзаниями, как красиво уйти. Просто переключал своё внимание на очередную пассию, совершенно не задумываясь, в каком потрясении оставляет предыдущую.
На новогоднем школьном балу в его жизнь вошла Лена Арсентьева. Их встреча была совсем, как в сказке про Золушку. Неприметная в будничной школьной жизни (Алёша вообще не знал о её существовании), здесь на празднике она и впрямь выглядела принцессой. Обычные, казалось бы, черты лица выгодно подчеркнул макияж из “украденной” у мамы косметички. А взрослый покрой вечернего платья выделил сформировавшиеся не по возрасту очертания женской фигуры.
Не сопротивляясь своему увлечению, Алексей не без некоторой робости пригласил незнакомку на танец. После взаимных представлений беседа легла в русло непринуждённости и доверительности. Однако два обстоятельства мешали полному взаимопониманию. Во-первых, Лена упорно уводила разговор в сторону, если он заходил о том, где она живёт и в каком классе учится. А, во-вторых, Алексей впервые не мог как обычно легко и беззаботно завести речь о своих зарождавшихся чувствах, что раньше не составляло для него никакого труда.
Весь вечер он боялся выпустить её из своего внимания. Он смотрел на её раскрасневшееся возбуждённое личико и нервничал от ощущения того, что если он хоть на мгновение отлучится, её вниманием без труда может завладеть другой. И, действительно, Лене было трудно скрывать своё удовольствие оттого, что её заметили, выделили среди других, и круг почитателей растёт с каждой минутой. Совершенно не желая обидеть Алексея, она с милым кокетством помахивала рукой знакомым. Однако опасения были напрасными, ибо авторитет её партнёра был несравнимо выше. Бал закончился также неожиданно, как сгорает рождественский бенгальский огонь. Лена исчезла незаметно и, не попрощавшись. Обида и ревность кольнули сердце. Оба чувства, доселе неведомые, отнюдь не приводили Лёху в отчаяние. Они побуждали к действию – узнать, кто она, где живёт, кто подруги и всё, всё, всё…. Пусть сегодняшний день не принесёт успеха, но будет завтра, и всё равно он добьётся своего. Уже дома засыпая, он ощутил в груди такое томительное чувство, что еле смог дождаться утра.
На следующий день, едва зайдя в школу, он принялся за поиски, подключив к нему своих друзей. Для них мог дать единственную примету – имя и фамилию - Елена Арсентьева. Ну, в десятых классах можно не искать, - там он знал всех, скорее девятиклассница. Но вот тщательно проверены все три девятых класса, а результата нет. Уже без всякой надежды на успех Алексей убедился, что и в восьмых классах её нет. « Наверное, не пришла», - подумал он, идя на урок, и, вдруг почувствовал, до чего же страстно хочет её увидеть, просто увидеть и убедиться, что не забыл лица, хрупкой фигуры и необыкновенно тёплого и, как ему казалось, близкого теперь голоса. Алексею ещё трудно было определиться, зачем ему это надо было, и оттого становилось ещё более неуютно и тоскливо.
А на уроке, под заунывную речь “химички”, закадычный дружок Витька Гринько прошептал: «Мы нашли её!»
- Как? Где? Да неужели я не заметил её?
- Да ты и не мог заметить. Она учится в седьмом классе.
- Не может быть! Это не она!
- Ну, Лёх, не знаю, но зовут Арсентьева Лена.

Алексей вспоминал семиклашек, этих нескладных “гадких утят” и поверить не мог, что Лена могла быть одной из них.
На перемене убедился. Серая пичуга с залитым краской стыда лицом сидела в классе у окна и приготовилась к самому худшему. Три рослых парня-десятиклассника медленно приближались к ней. Бедная девочка сжалась в комочек, спрятав в кулачки очищенные от лака ногти. Скромное школьное платьице, толстые, вязанные по погоде гамаши, длинная, аккуратно заплетённая косичка – по сути ничего не осталось от той недосягаемой незнакомки. Столь пристальное внимание к своей персоне Лена вконец не выдержала. Наверное, ей захотелось убежать, спрятаться от всех и от Алексея в первую очередь. Быть может, она уже тысячу раз проклинала себя за свой вчерашний безумный поступок. Вот же дурочка, посмела влюбиться в десятиклассника, теперь жди насмешек и унижений. Но куда убежишь, если тебя обступили со всех сторон. И сработала древняя женская защита – слёзы непрошено потекли из глаз.
Алексей не думал смеяться. Поначалу его беспокоило, как достойно выйти из этой ситуации. Ему казалось, что в глупом и смешном положении находится он оттого, что клюнул на малолетку. Он искал в своём арсенале подходящую для этого случая шутку. Но девичьи слёзы обезоружили его. Ему стало так жалко эту девочку, что он не удержался, погладил её по головке и сказал:
- Ну вот, я тебя и нашёл…

А вскоре вся школа сплетничала, что Алексей Киселёв влюбился в семиклассницу.

А Алексей сам не знал, что произошло. Его тянуло к Лене, он испытывал потребность заботиться о ней. Надо было видеть, как он помогал надевать ей пальто, нежно придерживал за руку при спуске со скользкой лестницы. Теперь, когда тайны не существовало, она открылась ему совсем с другой стороны. Лена была замечательным рассказчиком и внимательным слушателем. Она тонко чувствовала фальшь, и, Алёша не раз осекался, если в разговоре допускал вымысел или преувеличение. Лена могла бесконечно говорить о своих увлечениях: музыке, поэзии, природе. И ей непременно хотелось, чтобы Алексей проникся той же любовью к бетховенской “Лунной сонате”, к цветаевским “Мне нравится, что Вы больны не мной…”
к зимним городским пейзажам. Иногда, слушая её, Алёша ловил себя на мысли, что действительно сопереживает её откровениям и постепенно впитывает в себя любовь к прекрасному. “Подумать только, - восклицал он про себя, - как необычно для нашего времени она воспитана”. Иногда, на прогулках по зимнему снежному парку, она представлялась ему то пушкинской Татьяной Лариной, то толстовской Наташей Ростовой, то лермонтовской княжной Мэри. С каждым днём общения Алексей склонялся к мысли, что Лена живёт в другом времени, она, как гостья из прошлого, в котором другие, более благородные понятия о чести, достоинстве, искусстве, жизни.… И с этим миром её связывает современное образование, не в меру распущенные ровесники и он, Алексей, в частности.
Как-то Алёша, сидя у неё дома и слушая игру на пианино, взял её руки в свои, поцеловал кончики пальцев, затем, услышав её учащённое дыхание, привлёк к себе и поцеловал в плотно сжатые губы. Лена отпрянула от него. Наступило долгое тягостное молчание, которое нарушила девушка:
- Со мной ещё никто так не поступал. Прошу тебя впредь этого больше не делать. Иначе нам придётся расстаться.

Алексей оторопел. Отреагируй она как-то иначе, и размолвка была бы забыта. А здесь как будто ушатом холодной воды окатили. Да, Лёха, малолетка поставила тебя на место, спасибо, хоть из дома не выгнала. Ну и не стерпел парень. Заиграли желваки на скулах, вскочил, схватил куртку и выбежал из дома. Шёл по освещенной фонарями вечерней улице и хлестал себя обидными словами: “Ты же дурак, Лёха! Позволил ей влиять на себя, как удав гипнозом на кролика. Да ты чуть тряпкой не стал, позабыв, что ты мужчина. Это она должна была тебе в рот смотреть потому, что ты старше, умнее и мужчина, наконец”.
Был бы уверен Алексей в своей правоте, - не страдал бы бессонницей в ту ночь до утра, не мучила бы совесть за то, что обидел девушку ни за что. А наутро в борьбе с совестью встали гордость, самолюбие и козлиное упрямство. В школе Алексей как отрезал, - всё кончено.
О, если бы наши пороки служили на пользу благодетели! Но, увы! Одно из самых глубоких чувств, посетившее Алексея в десятом классе, закатилось, подавляя его волю и здравый разум. Пытаясь заглушить тоску, Алёша метался от одной девушки к другой, сжигал свою нерастраченную энергию в репетициях школьной группы, в безумных мальчишеских выходках. Но в те короткие минуты, когда можно было оценить своё поведение, осознать его бессмысленность, раскаяться, в конце концов, бедный юноша, сжимая зубы и кулаки, по-прежнему отказывался от такой возможности, продолжая творить глупости. Он отлично понимал, что Лена страдает не меньше, а, может, даже и больше его. И дело было совсем не в том, что пойти на примирение ей мешала девичья гордость. Напротив, девочка искала любую возможность, чтобы уладить неловкую размолвку. Понимая, что на ней нет никакой вины, тем не менее, она была готова и извиниться, и взять на себя все грехи, лишь бы вернуть прошлое, Что поделать, если даже недостатки любимого человека подчас становятся его достоинствами. Алексей видел, что Лена ищет случая объясниться с ним, но боялся этого объяснения и поэтому избегал встречи за толпой друзей. Но развязка рано или поздно должна была произойти. И она произошла.
В канун праздника – Дня Советской Армии Лёша познакомился с симпатичной восьмиклассницей Наташей, которая сделала ему интересное предложение:
- Мне всё равно, кто у тебя был до меня. Мне всё равно, кто у тебя будет после меня. Но сейчас я хочу быть с тобой.

Такая откровенность приятно щекотала нервы и сулила новые приключения. Эти события вытеснили прежние переживания и побудили к активным действиям. Алексей обратился 22-го февраля к верному другу Витьке Гринько:
- Витёк! Ты мастер улаживать конфликты, - будь другом, объясни Ленке, что наши отношения прекратились, уже ничего не воротишь. Скажи, что я очень сожалею, вообще, будь подипломатичнее! И вот ещё что, я боюсь, что она побежит ко мне на разборки, поэтому сделать это надо после уроков, когда я выйду из школы.
- О чём разговор, Лёха! Сделаю как надо.

Боясь встретиться с Леной, Алексей мышью прошмыгнул после уроков в раздевалку за курткой. Выходя из школы, он рукой нащупал в кармане нечто твёрдое, похожее на коробочку. Уже за углом, дожидаясь Витька, Лёша достал симпатичную обёрнутую цветной бумагой картонную коробочку, раскрыл её. Внутри лежало миниатюрное пирожное, явно домашней выпечки. Наверху кремом было написано: «С Днём СА”. Здесь же в коробочке лежала записка следующего содержания:
“Милый Алёша! Не нашла другой возможности, чтобы поздравить тебя с праздником. Мне стыдно за ту обиду, которую я тебе нанесла. Прости меня, Алёшенька! Мне давно надо было понять, что я стою на пороге взрослой жизни. Я не хочу тебя терять! Приезжай ко мне завтра. Мне необходимо тебя увидеть. Надеюсь, тебе понравится мой подарок. Я сама его пекла. Жду тебя и люблю. Твоя Лена”.

Алексей застыл от изумления. Как один выпавший из плотины кирпичик даёт свободу тоннам воды, так и этот клочок бумаги, как будто открыл глаза слепцу, снял шоры с глаз. Господи! Как же так случилось, что эта маленькая пичуга, отбросив стыдливость, впервые в жизни боясь потерять любимого человека, открылась в любви, приготовив себя, возможно, к самому сокровенному таинству, которое неведомо даже Алексею. Только сейчас юноша понял, что эта девочка сейчас ему дороже всего, что он не имеет права потерять её, оскорбить её, обидеть даже в мыслях. Может, это господь даровал ему шанс, желая увидеть, как он им воспользуется. Что делать? Искать Лену или Витька, чтобы отменить этот решающий разговор. Мысли опережали ноги, а, между тем, ему навстречу с широкой бестолковой улыбкой шёл Витёк. Весь его вид говорил за себя – деликатное поручение было выполнено. Когда Витёк в подробностях рассказывал об этом, собственные же слова хлестали Алексея пощёчинами:
- Ну, а что? Вообщем, сказал я ей, что ты теперь с Наташкой дружишь, а ей ещё подрасти надо…. Она как разревелась…. Короче, дело сделано. А что это у тебя? Пирожное, да? От неё, да? Вот умора! Давай съедим? Не хочешь? Ну, я сам тогда….

Что толку ссориться из-за этого со своим лучшим другом, тем более давно ли таким циничным был и Алексей.
Казалось бы, легче лёгкого приехать к Лене домой, сказать обо всём, о чём душа горит, и всё образуется….
А вот не образовалось. Не единожды пытался Лёша и дома с ней поговорить, и в школе – всё без толку. Первые три-четыре встречи она бросала ему в лицо единственное слово – предатель, а потом он не заслуживал даже и этого. Вот так любят в возрасте Ромео и Джульетты.
Ну, а Алексей погоревал ещё пару недель, да и окунулся с головой в новые увлечения. На смену Наташе пришла Оля, за ней Ира. Лишь иногда при мимолётных и случайных встречах с Леной, Алексей чувствовал внутри какую-то пустоту и стыд. От других он слышал, что Лена замкнулась в себе, отказалась от общения со всеми, кроме одной-двух самых близких подруг.
Так незаметно пролетела весна, а наступившее лето возвестило об окончании не только школы, но и детства.
Наверное, детство тем и прекрасно, что не хранит в себе минуты страданий и боли. В памяти остаются первая учительница, первый друг, первая любовь. И хоть, может, и не любовь это была, но тогда, видно, добрый ангел коснулся Алёшкиной головы своим крылом.
И вот позади четыре года. Стена, сложенная их долгих дней и месяцев, казалось бы, навсегда разъединила две судьбы. Но голос Лены, вернувший из глубины памяти давние события, просочился через эту стену и вновь заставил тревожно биться Алёшино сердце.
Перед Алексеем стояла стройная, длинноногая девушка. Широкий цветастый сарафан, столь модный тем летом, безуспешно пытался скрыть худощавость фигуры. К природной смуглости кожи добавился шоколадный цвет приморского солнца. Крупные, как глаза стрекозы, очки скрывали эмоции на лице. Зато Алексей был обезоружен. И Лена медлила с ответом, наслаждаясь его глупым видом. Первый раунд был за ней. И неудивительно. Она готовилась к этой встрече и, видимо, неслучайно придала себе имидж девушки у “Метрополя”. Да, такая не допустит, чтобы её “кинули”. Но пауза затянулась.

- Да…. не ожидал, - промямлил Алексей, - Ты? В Москве? Какими судьбами?
- Здравствуй, Алёша. А я и впрямь судьбами случайными. Приехала на недельку к родственникам погостить. Людей посмотреть, себя показать. Вот погостила. Завтра уезжаю. А сегодня вот подумала, а интересно было бы поглядеть на тебя спустя четыре года. Как нашла? Ну, в Москве ваше училище почти каждый знает. А найти в училище выпускника Киселёва Лёху оказалось ещё проще.

Пока шли от КПП до Дома Офицеров, Алексей более или менее привёл свои мысли в порядок. Он уже думал, что вряд ли сегодняшний вечер мог бы быть более приятным и романтичным, не случись бы этой встречи. Вдобавок ко всему, он не мог не заметить восхищённых, плотоядных и завистливых взглядов, которые бросали на его подругу друзья-однокашники. Несомненно, она претендовала на роль королевы бала. И не смогли её затмить вычурностью своих нарядов московские “красавицы”. Величавость походки, естественное, а не показное равнодушие к публике, столь не свойственное девушкам на сегодняшнем вечере, вот, что ставило её на ступень выше остальных. Лена и Алексея-то не особенно выделяла среди других. Она казалась старшей сестрой, приехавшей к шалуну-младшему брату. И поэтому не мудрено, что она стала объектом пристального внимания и ухаживания курсовых офицеров, Лешиных командиров.
Можно ли представить более сладкую месть самовлюблённому юноше?! Всё поменялось в этом мире. Теперь не Алёша одаривал снисходительностью красневшую от смущения девушку. Теперь не он был центром внимания и всеобщим кумиром публики. Не в его власти было теперь направлять события по своему усмотрению. И уж если Лену можно было сегодня назвать принцессой, роль принца явно отводилась не для него. Алексей не испытывал гордости от того, что девушка принадлежит ему, ибо все видели, что это не так. Лена меняла партнёров в танце, не отдавая, впрочем, никому предпочтения. Она отвергала все предложения относительно знакомств, проводов и встреч. Однако это не приносило облегчения Алексею, так как такое же невнимание распространялось и на него. И в подтверждение этому – её абсолютное нежелание вести беседу о прошлом, затрагивать тему чувств; исключительно светский разговор – о погоде, о музыке… Алексея бесила собственная беспомощность из-за невозможности управлять обстоятельствами. А если к этому ещё прибавить безотчётную и беспричинную ревность, вконец испорченное настроение – то сегодняшний вечер становился одним из чёрных в его жизни.
Тем временем смолкли последние звуки музыки. Время провожать гостей. Проклятые порядки в училище позволяли проводить дам лишь до автобусной остановки, если на руках нет счастливой записки об увольнении. У Алексея её не было. Курсант мог лишь довести Лену от КПП до остановки. Асфальтовая дорога, именуемая в училище “золотым километром”, проходила сквозь густые кроны деревьев парковой зоны. Прохладный весенний ветерок доносил запахи ранних полевых цветов. Алексей накинул на плечи девушки курсантский китель. Лена сдержанно поблагодарила. Первые минуты шли молча. Юношеское красноречие, столько раз сталкивавшееся этим вечером о скалу равнодушия, окончательно покинуло Алексея. Тишину нарушила Лена:
- Не хочу скрывать. Если честно, я ехала в Москву, чтобы увидеть тебя. Все остальные дела в столице – так… приложение. Но всю неделю, так уж вышло, я оттягивала встречу. Всё представляла себе, как оно произойдёт. Ты не поверишь, но я волновалась. Видно, ты так и остался в моей детской памяти единственным, необыкновенным.… Да… детство, детство.… А вот теперь встретила тебя и даже разочаровалась. Почему? Да потому, что ты обыкновенный. Не то, чтобы хуже других, но и вряд ли лучше. И всё-таки я тебе благодарна. Нет худа без добра. Пусть ты предал меня тогда, пять лет назад. Но, господи, чего стоит моя детская обида? Зато дал ты мне гораздо больше. Если бы мы тогда не разошлись, я бы по сей день пресмыкалась перед тобой, унижалась, боясь потерять тебя. А так ничего, переболела, перегорела, сжалась как пружинка и перевернула для себя весь свой маленький придуманный мирок. После тебя я стала ненавидеть всех парней. Потом ненависть превратилась в равнодушие. О! Теперь я понимаю, как сладостно влюблять в себя толпы дураков, покорять их глупые сердца, а потом отвергать, топтать их чувства! И делать это совсем нетрудно. Достаточно увидеть скудность их интересов, узость их кругозора, ограниченность их ума. В десятом классе меня за глаза звали стервой, ибо не любят люди правды о себе, сказанной в глаза. Однако стоило мне, стерве, поманить кого-нибудь пальцем, и, тот бежал за мной, как послушный телок. Вот так ты слепил меня по своему образу и подобию, такую же циничную и жестокую. Теперь я студентка, образ жизни веду прежний и, в силу своего сумасбродства, решила приехать в Москву, посмотреть на своего создателя.

Алексей молчал. Впору было ввернуть бессмертное обращение Жуковского к Пушкину – Победителю ученику от побежденного учителя. Но острить не хотелось. Алёше хотелось сказать нечто особенное. Но что? Слова о любви? Неуместно. Раскаяться? Банально. Что? Что?
Пауза затянулась.
- Ну, вот и пришли, - сказала Лена.

Издалека в темноте показались огни подъезжающего автобуса.

- Поцелуй меня, Алёша, и расстанемся навсегда

Эти слова вывели юношу из оцепенения.
- Лена! А, может, не будем целоваться и встретимся завтра.
- Это невозможно, - усмехнулась девушка.
- Лен, выходи за меня замуж!

Тут уже девушка опешила. Она внимательно взглянула на Алексея. Сердце бедного курсанта замерло в ожидании злорадного ответа – вот удобный случай свести счёты за предательство четырехлетней давности.
Автобус уже подъезжал к остановке.

- Ты знаешь, Лёша, все эти годы я жила мыслями о мести. Я хотела тебя унизить так же, как и ты меня. Мне снился этот миг. Четыре года я держала в себе эту клятву, что отплачу тебе за всё. Я и сейчас считаю, что ты не заслуживаешь большего….

Автобус остановился, раскрылись створки дверей. Лена вскочила на подножку и закончила:

- И, наконец, сегодня я могу выполнить задуманное. Вообщем… я согласна… Но ты об этом пожалеешь!

Створки дверей замкнулись. Автобус тронулся.

- - - - - - - - - - - - - - -
Через полтора месяца они стали мужем и женой.